17 июня свой 75-летний юбилей отмечает руководитель Научно-технологического центра «Микро- и наноэлектроника» СГУ, профессор, доктор физико-математических наук Сергей Германович Сучков.

Его мечте стать физиком-ядерщиком не суждено было сбыться – он стал специалистом в области твердотельной электроники и радиофизики. Но общим объектом исследований остались явления микромира. Много лет Сергей Германович разрабатывал проблемы акустоэлектроники и электродинамики на сверхвысоких частотах (СВЧ). В последние годы занимался исследованиями в области создания радиочастотных идентификационных меток и добился сенсационных результатов: впервые в мире (!) была создана радиочастотная метка в диапазоне частот 6 ГГц.

55 лет Сергей Германович занимается программированием, не принимает термин «искусственный интеллект», так как считает его продуктом человеческой деятельности. Ведь это человек закладывает в него все параметры, а ИИ быстрее человека решает некоторые нетворческие задачи, например распознавание лиц среди толпы, – конечно, не без помощи суперкомпьютеров.

– Сергей Германович, вы выпускник знаменитой 13-й физико-математической школы, которая сегодня ФТЛ №1. До сих пор считается, что она собирает под своей крышей всех местных вундеркиндов с естественно-научными интересами. А кто-то говорит, что попасть туда можно только по протекции. В те времена у вас как было?

– Это был самый первый набор в физико-математическую школу, который проходил после собеседования. Я самостоятельно, без участия родителей, пришёл на собеседование и решил все предложенные задачки. Кто поступал по протекции, потом, как правило, были троечниками. А в 20-й школе Волжского района, где я учился до этого, был очень хороший учитель физики – Маргарита Васильевна. К тому же я активно занимался самообразованием: уже в 6 классе купил в букинисте толстую книжку по ядерной физике и всю её прочёл. В 13-й школе мне опять повезло с учителем: Сергей Варламович Соломонов, будущий декан физического факультета СГУ, был тогда старшим преподавателем в университете и вёл занятия у нас.

– Азы школьной физики вы постигали в середине 1960-х. Чуть раньше поэт Борис Слуцкий написал знаменитые строчки: «Что-то физики в почёте. Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчёте, дело в мировом законе». Как сильно этот тренд повлиял на ваш выбор: физический факультет СГУ, впоследствии – кафедра теоретической и ядерной физики?

– Сначала я хотел быть авиационным инженером. Но на меня, как и на многих моих сверстников, сильно повлияли фильмы про физиков: «Иду на грозу» и «Девять дней одного года». Я увлёкся, начал самостоятельно углубляться в ядерную физику. Не пугали даже драматические судьбы главных героев. Главное – совершить какое-нибудь открытие на благо человечества – вот что занимало тогда наши умы.

При поступлении в университет набрал максимальное количество баллов, но на кафедру теоретической и ядерной физики был конкурс, и я опять пошёл на собеседование, теперь уже с заведующим кафедрой профессором Александром Самойловичем Шехтером.

При распределении после университета мне сказали, что есть договорённость трудоустроить меня в Объединённый институт ядерных исследований. Третье собеседование я уже прошёл с начальником лаборатории теоретической физики в Дубне. И он дал добро. Но тут возникли непредвиденные проблемы. Для устройства на работу необходима была московская прописка, а для прописки – запись в трудовой книжке. Долго я ходил по этому замкнутому кругу, пока не вернулся на круги своя, в Саратов, и не начал заниматься электроникой. Честно сказать, поначалу не очень душа лежала…

Кстати, когда читал студентам-физикам лекции, то читал в том числе и общий курс по ядерной физике. 

– После университета вы целых двадцать лет проработали в НИИ «Волна» НПО «Алмаз», в Центральном НИИ измерительной аппаратуры. И вдруг вернулись в родные стены – СГУ, на кафедру физики твёрдого тела. Что стало причиной такого решения?

– Этому послужил развал в электронной промышленности в 1990-е годы. Дошло до того, что зарплату нам платили китайскими кроссовками, которые мы сами должны были реализовывать. Я этим заниматься не собирался. И когда Дмитрий Александрович Усанов узнал об этом, он пригласил меня на свою кафедру физики твёрдого тела доцентом. Эту идею поддержал и Дмитрий Иванович Трубецков, который тогда был ректором, возглавлял кафедру электроники и знал меня как аспиранта профессора Михаила Алексеевича Григорьева. Кстати, кандидатскую диссертацию я защищал на этой же кафедре.

– Вашим научным консультантом при подготовке докторской диссертации был наш известный университетский профессор Дмитрий Александрович Усанов, впоследствии проректор СГУ. Каким лично вам запомнился этот человек?

– Без его постоянного внимания и интереса к моим работам, а также морального стимулирования я бы не начал заниматься докторской диссертацией. Я поначалу отказывался – работ у меня было много, но по разным направлениям: и электродинамика, и акустоэлектроника, и транзисторная физика, и оптика. Как собрать всё под одно научное направление? «Садись и думай», – таким был вердикт наставника. У него был талант выращивать докторов. Кроме того, он был очень коммуникабельным, умел легко заинтересовывать в общении учёных и чиновников высокого ранга.

На кафедре я продолжил заниматься в основном акустоэлектроникой, в которую погрузился ещё в НИИ «Волна» в сотрудничестве с Эдгаром Александровичем Семёновым и Виктором Николаевичем Посадским. После ядерной физики это было кардинально новое направление. 

 – Много лет вы занимаетесь проблемами акустоэлектроники и электродинамики на сверхвысоких частотах (СВЧ). Вами была предложена конструкция конвейерной установки для СВЧ-сушки диэлектрических материалов, древесины и даже… овощей, фруктов! Вместе с коллегами вы разработали способ обнаружения нанотрещин в листовом стекле и даже создали установку для промышленного применения этого метода. Всегда было интересно узнать, как научная идея воплощается во что-то конкретное, реально полезное. Насколько сложен этот путь?

– Работа в промышленности выработала во мне привычку стремиться к доведению научных результатов до конкретного применения в технике. Но доведение разработанных устройств до промышленного выпуска – это в наших условиях очень сложный процесс, зависящий от многих объективных и субъективных факторов. Так, если установки СВЧ-сушки выпускались малой серией, то установка для обнаружения нанотрещин в листовом стекле, созданная совместно со специалистами НИИ стекла, так и не начала выпускаться из-за внутренних проблем в этой организации.

– Какие задачи вам приходилось решать на посту руководителя Инновационного центра «Технопарк СГУ», затем – Научно-технологического центра «Микро- и наноэлектроника»? Вообще, что вам самому интереснее: заниматься личным научным поиском или организовывать работу других? 

– Вместе с Дмитрием Александровичем Усановым мы организовывали первые саратовские Салоны инноваций, участвовали в написании заявок на получение СГУ категории «национальный исследовательский университет», на участие в программе «Развитие инновационной инфраструктуры в российских вузах», на конкурсы по федеральным целевым программам, которые получили финансирование.

Конечно, заниматься научным поиском значительно интереснее, чем увязать в организационных проблемах, но, к сожалению, без их решения неизбежно будет затруднён и научный поиск.

– Сегодня в Инновационно-технологическом кластере СГУ вы отвечаете за разработку и реализацию инновационных проектов. Как-то вы сказали, что не знаете ни одного вуза в стране, где радиочастотной идентификацией занимались бы на нашем уровне, потому что оборудование нужного класса есть только у нас. Проект «Система радиочастотной идентификации следующего поколения» в своё время прошёл экспертизу на статус резидента фонда «Сколково». Какова его судьба? Мы по-прежнему в лидерах? Чем определяется это лидерство, помимо уникального оборудования?

– По федеральной целевой программе мы получили большой грант, впервые в мире были разработаны и созданы радиочастотные метки в самом высокочастотном для таких приборов диапазоне – 6 ГГц. Это позволило превзойти наиболее совершенные аналоги диапазона 2,45 ГГц по защищённости от помех и габаритам. Как ни странно, но результаты наших исследований и разработок опередили время: ещё не появилась аппаратура для их применения – необходимые передатчики и приёмники. Микроэлектроника – это очень высокотехнологичная отрасль, она требует колоссальных затрат, но и отдача огромная.

А что касается оборудования, то наш Центр – это действительно высокотехнологичный комплекс, расположенный в чистых помещениях класса ISO 4 на территории научно-производственного предприятия «Контакт». Он предназначен для изготовления наноприборов с минимальным размером элементов 10 нм.

Создание тех же радиочастотных меток в самом высокочастотном диапазоне стало возможным благодаря приобретению японского электронного литографа, который я лично принимал в Японии.

– Это исследование является частью программы «Приоритет-2030». Где-то сейчас применяются экспериментальные образцы новых радиочастотных идентификационных меток и чем они отличаются от иностранных систем?

– За последний год мы изготавливали радиочастотные метки в более низкочастотном диапазоне по двум хоздоговорам с московскими фирмами, работающими в транспортной отрасли и в области электросетей. Есть также специальные разработки для медиков – это приборы, определяющие кровенаполнение и жизнеспособность биотканей.

От иностранных меток наши отличаются устойчивостью к воздействию мощных электромагнитных полей и более широким рабочим температурным интервалом.

Системы радиочастотной идентификации (RFID-системы) широко используются во многих областях производственной и логистической деятельности, где требуется устранение «человеческого фактора». Они есть в логистике, атомной энергетике, нефтяной и газовой промышленности, сельском хозяйстве и метро – везде, где происходит отслеживание движения выбранного объекта.

– Сегодня проблемы микроэлектроники обсуждаются на геополитическом уровне. Как вы оцениваете научные перспективы и вызовы – для себя и своих коллег?

– Иногда слышны правильные слова о том, что микроэлектроника является основой для развития всех отраслей производства, без неё невозможно развитие вычислительной техники, связи, систем искусственного интеллекта, медицины. Но, к сожалению, от этих слов до реальной поддержки микроэлектроники, особенно в части подготовки кадров, создания технологического и контрольно-измерительного оборудования, пока дистанция огромного размера. Очень хочется увидеть начало возрождения отечественной микроэлектроники.

–  Вы больше практик или теоретик? Кто кого побеждает?

– До 50 лет больше был теоретиком, а сейчас, пожалуй, больше практик, так как хочется видеть реальное воплощение своих разработок. Когда получаем теоретические результаты, то экспериментальным путём продвигаемся к технической реализации.

Задач много всяких в голове, вот, например, недавно наши исследования, казалось бы, из совсем другой области привели к результату, который, вполне возможно, поможет объяснить возникновение магнитного поля Земли.

– Привлекают ли сегодня инновационные проекты молодых учёных? Или для этого нужен многолетний опыт исследователя?

– Молодёжь всегда интересуется новым, сотрудники нашего Центра – лучшее тому подтверждение! Вместе «варимся в одной каше», и теоретической, и экспериментальной. В идеале так и должно быть.

– Ваш сын, Дмитрий Сергеевич, кандидат физико-математических наук. Он ваш коллега, тоже занимается инновационными проектами. Откройте секрет: развивает ваши идеи или полон своих?

– Он после окончания кафедры электроники в 1996 году прошёл трудный путь к науке, но с помощью опять же Дмитрия Александровича Усанова вернулся в СГУ и под его руководством защитил диссертацию. При решении новых научных проблем в нашей научной группе все высказывают свои идеи, затем мы их коллективно обсуждаем и в итоге принимаем или отбрасываем.

– Какие увлечения в жизни не отвлекают вас от инновационных проектов?

– Ну, если можно считать увлечением тот факт, что как сел за руль в 1969 году, так и не выпускаю его из рук! За эти годы сменил пять авто.

– И какой модели отдаёте предпочтение?

– Автомобилю «Нива».

– Сергей Германович, вы большой оригинал для специалиста по микро- и наноэлектронике. Сразу вспомнилась шутка: «Нива Шевроле» – наш ответ «Шевроле»!

– Ну что вы, какой Шевроле! У меня легендарная отечественная Нива, надёжный внедорожник – что ещё может быть лучше для поездки за грибами?

Беседовала Тамара Корнева, фото Дмитрия Ковшова и из личного архива героя