Подобно Станиславскому, написавшему книгу «Моя жизнь в искусстве», доцент кафедры метеорологии и климатологии СГУ Серафима Николаевна Лапина могла бы создать труд «Моя жизнь в метеорологии». Её служебный стаж – 67 лет: сначала 7 лет на авиационной метеорологической станции Саратовского аэропорта, затем 60 (!) – на географическом факультете СГУ.
Серафима Николаевна Лапина – кандидат географических наук, в разные годы работала старшим преподавателем, затем доцентом кафедры метеорологии и климатологии. Десять лет была заместителем декана географического факультета СГУ. Многие годы – учёным секретарём Головного совета по географическим наукам. С 2003 года – член президиума Совета ветеранов СГУ. Почётный работник сферы образования Российской Федерации.
С Красных холмов на Белые пруды
– Серафима Николаевна, как выпускница Ленинградского университета оказалась в Саратове?
– Родилась я в Тверской (тогда Калининской) области, в городке с красивым названием Красный Холм, на полпути между Москвой и Ленинградом. Классический русский уездный городок. Но так уж сложилось, что выпускники нашей школы для дальнейшей учёбы почему-то выбирали Ленинград. К тому же к моему выпуску нам в провинцию прислали бандероль с толстым проспектом Ленинградского университета. А поскольку моей любимой учительницей была преподаватель географии, то и с выбором факультета определилась быстро. Я с увлечением копировала из учебника географические объекты – материки, полуострова, океаны. Раскрашивала разными цветами формы рельефа, так как контурных карт у нас не было. И ещё мне всегда очень нравилось изображать кучевые облака. Они как магнитом притягивали моё внимание. Ну, разве этого мало? Вот так и получилось, что мы с подружкой в 1950 году отправились поступать на географический факультет Ленинградского университета, не имея о нём почти никакого представления. Но я, как говорится, сразу попала в точку: это решение определило всю мою жизнь.
Специальность «географ-климатолог» была выбрана мною уже после введения в предмет. Но и здесь я тоже не ошиблась. У нас были чудные практики с выездами в станицы Ростовской области, меня завораживали наблюдения в строго определённое время на метеорологической площадке, где было множество интересных приборов. А первые графические изображения реального хода температур, скорости ветра и всего прочего! Этот первый профессиональный опыт окончательно убедил меня в правильности выбора.
На 4-м курсе я попала в совхоз Белые Пруды (тогда это была Балашовская область). Туда мы добирались из Ленинграда в составе экспедиции Академии наук, на машинах. Везли с собой палатки, спальники, питание, шёл очень непростой 1954 год...
Там-то я и познакомилась с молодым инженером, который только что окончил Саратовский политех, получил направление в Горький (теперь Нижний Новгород), но доехать до него не получилось – началась всесоюзная акция по отправке молодых инженеров в совхозы главными инженерами. Его направили в Белые Пруды, где мы и встретились. Окончив университет, я получила диплом географа-климатолога, мы расписались в Ленинграде, но, пока возвращались в Белые Пруды, должность инженера сократили. Выбора не было, и мы поехали жить к родителям мужа в Саратов.
Во время учёбы в Ленинграде наши преподаватели часто рассказывали о том, как во время войны жили и работали в эвакуации в Саратовском университете. Надо сказать, моё обучение совпало с периодом активной деятельности многих выдающихся учёных – метеорологов и климатологов. Одна из них, Берта Петровна Кароль, руководитель моей дипломной работы, посоветовала обратиться в Саратове к Елизавете Владимировне Ишерской, тогда доценту кафедры. Но мест в университете не было, и та порекомендовала мне обратиться в Бюро погоды – Саратовский гидрометцентр. Увы, и там вакансий не оказалось. Тогда я последовала ещё одному совету – написать заявление в ведомственное управление, после чего была принята на работу в Саратовский аэропорт инженером-синоптиком авиационной метеорологической станции по обслуживанию авиации.
Первым делом самолёты
– И Вам пришлось осваивать с нуля авиационную метеорологию?
– Конечно, ведь в университете у нас даже и курса такого не было. А работа оказалась сложной и ответственной. Ни один самолёт не выпускается в рейс без прогноза погоды в пункте назначения и по трассе. Мы работали с картами от Атлантики до Дальнего Востока, с зашифрованной погодой, полученной с метеостанций. Каждый час в самых разных точках в аэропортах техники шли наблюдать за погодой, снимали показатели атмосферного давления, температуры, ветра и так далее. Потом они передавали их в Москву или Куйбышев, а оттуда по морзянке выпускали в эфир. Радисты наносили информацию на бланк географической карты. А синоптическая группа, в которой я работала, эти параметры обрабатывала и анализировала весь объём информации.
Вот мой рабочий день: передо мной лежит график вылетов, я должна перед каждым полётом предоставить пилотам информацию о высоте облаков по трассе, рассказать, будут ли в это время осадки, какой ветер ожидается на заданной высоте и так далее. Беседовала перед полётом с каждым лично, консультировала, как лучше поступить в той или иной ситуации.
Тогда очень много самолётов летало по области. Автобусов было мало, да иногда и дорог тоже. Почту доставляли самолётом. Я сама на таком не раз летала. Как-то зимой пилот кричит: смотри, лошадь уже с возницей едет за почтой. Самолёт не садился, а просто сбрасывал мешки с письмами и посылками, ведь на некоторых пунктах не было условий для посадки.
Однажды пилот пригласил сесть рядом, говорит: сейчас войдём в облако, бери его! Ну, я и взяла – высунула руку. От этого прикосновения ладонь тут же стала влажной. Так я впервые поздоровалась с облаком.
В аэропорту я проработала 7 лет, до 1962 года. Жила в Агафоновке, личных телефонов тогда почти ни у кого не было, только один общественный висел – в кинотеатре «Родина». Пришла как-то с ночи, выпустила всех пилотов, уже сынок у меня тогда был, немного прилегла поспать, открываю глаза – за окном метель, я бегом к телефону, спрашиваю у дежурной: такой-то вернулся, а этот, а тот?.. Ситуация эта повторялась много раз.
В 1959 году усилиями Елизаветы Владимировны Ишерской в нашем университете открыли кафедру метеорологии. Из Владивостока был приглашён известный учёный-метеоролог Виктор Львович Архангельский, позже он стал профессором и заведующим кафедрой метеорологии и климатологии.
Елизавета Владимировна предложила своим выпускникам поступать в аспирантуру. Некоторые из них работали со мной в аэропорту. Была задача пополнить штат вновь образованной кафедры высококвалифицированными специалистами, имеющими опыт работы. Я подумала, а почему бы и мне не попробовать? Надо сказать, что ленинградские университетские практики заложили во мне тягу к обобщениям и анализу. Я ездила с докладами на студенческие конференции в Вильнюс, в другие города. Поэтому, когда прочитала объявление в газете, что Саратовский университет объявляет конкурс на должность ассистента кафедры метеорологии, я взяла это на заметку. Хотя я уже работала старшим инженером-синоптиком, да и зарплату мне прибавили.
До сих пор храню выписку Учёного совета географического факультета СГУ о том, что я прошла по конкурсу. В дальнейшем оказалось, что опыт работы на авиационной метеорологической станции оказался прочным фундаментом, на котором я окончательно сформировалась как метеоролог. А самое главное – у меня никогда не было проблем с преподаванием самых разных дисциплин метеорологического цикла на кафедре. В частности, моей любимой авиационной метеорологии, которой я отдала много сил и которую обожаю до сих пор!
Когда я уже работала в университете, преподаватель-фронтовик, бывший военный метеоролог полковник Николай Георгиевич Чугунов как-то спросил меня: тебе снится авиация? Я отвечаю: не то слово, иногда просыпаюсь в холодном поту. «Вот и я тоже»,– признался он…
Погода скучать не даёт
– Ваша кандидатская диссертация исследует динамические характеристики климата Нижнего Поволжья. Чем вызван интерес к этой теме?
– В 1970-е годы меня очень заинтересовал цикл исследований крупного учёного Московского университета Бориса Павловича Алисова. Кстати, сегодня студенты-географы изучают климатологию по его учебникам. Занимаясь разработкой методики анализа для изучения климата отдельных территорий страны, он определял климат как «многолетний режим погоды». Считал, что каждой территории свойственен свой «тип погоды». Его интересовали анализ повторяемости и смены этих типов, статистика характерных для них режимов метеорологических элементов. Алисов ввёл понятие «география погоды».
Мы ему позвонили и заявили, что Саратовский университет тоже хочет участвовать в руководимых им исследованиях на примере региона Нижнего Поволжья. Он приветствовал нашу инициативу, я съездила к нему в Москву, вместе мы определили основные задачи, он согласился быть руководителем моей кандидатской диссертации, и в результате я долгое время была занята сравнительным анализом климата Саратовской, Волгоградской и Астраханской областей.
– А сегодня, при таком количестве новых технологий, прогнозы синоптиков стали точнее?
– Трудно сказать. Конечно, в те времена наша работа выглядела совсем по-другому. Не было автоматизации, компьютеров. Мы обрабатывали материал на бумаге, с карандашом и ластиком в руках. Некоторые радисты-асы сразу наносили полученные данные на карту, у них была специальная ручка с двумя перьями (сейчас это музейный экспонат), её макали в чёрную и красную тушь (красным отмечали температуру и грозу). Составление прогноза проводили, исходя из знания физических процессов, местной специфики и опыта. Теперь прогнозы составляют гораздо быстрее, пользуясь разным современным оборудованием и вычислительными методами. Конечно, и объём материалов увеличился. Что только не измеряют сегодня, проводя метеорологические, гидрологические, актиметрические, озонометрические и прочие наблюдения!
Сегодня не надо обрабатывать карты, это делает за вас машина. Но инновационные технологии не всегда работают на пользу. Мне кажется, уклон в цифровизацию не должен отменять человеческий фактор. Иногда я спрашиваю возвращающихся с практики студентов: вы давали консультацию пилотам? Да нет, говорят, они и сами на экране всё видят. То есть используют автоматические данные без корректировки специалиста. Тогда я доказываю ребятам, как важно из уст в уста передать необходимую информацию, проанализировать ситуацию, расставить акценты, чтобы избежать пресловутых «ошибок пилота», о которых мы так часто стали слышать в последнее время.
Я буду настаивать на том, что последнее слово всегда остаётся за синоптиком! Несмотря ни на какие современные технологии, за специалистом должно сохраняться право на осмысление и анализ собранного материала. Грамотный, опытный специалист в своих выводах сводит в единую картину все местные условия, все самые значимые географические особенности района. Да далеко не надо ходить: если сравнивать Саратов и Энгельс по повторяемости каких-то погодных явлений, например гроз, то их всегда больше на правобережье, в Саратове, потому что водный массив вносит свои коррективы, над Волгой формируется нисходящее движение воздуха. И количество осадков всегда больше здесь же.
Ну а что касается неточности прогнозов, о чём сегодня принято с иронией рассуждать на бытовом уровне, то ведь люди, как правило, запоминают только те случаи, когда прогноз не сработал. Никто не скажет: ой, как точно сегодня оправдался прогноз погоды! К тому же в разных районах города одновременно могут сформироваться разные погодные явления. Неслучайно в прогнозах используется слово «местами».
На точность прогноза, конечно, влияет и то, как много мы наблюдаем за погодой. Пытаюсь внушить эту истину своим ученикам. При выходе из дома всегда смотрю на барометр и обращаю внимание на облачность. И студентам говорю: выходя на улицу, поднимите глазки к небу, пожалуйста. Посмотрите, какие сегодня облака – это же кладезь информации! Если, например, зимой с утра небо затягивает тонкая пелена и солнышко уже не просматривается, преобладает перистая облачность, то через какое-то время обязательно пойдёт снег. Если в летнее время по горизонту выстроились высококучевые с выступами, или, как ещё их называют, башенкообразные облака, жди грозы.
– Серафима Николаевна, помимо десятков научных статей по метеорологии и климатологии, Вы часто публикуете воспоминания о своих коллегах и учителях. Делитесь своими воспоминаниями и в книге «Детство, опалённое войной», изданной в 2016 году Издательством СГУ. Вы автор замечательной книги «Женщины-метеорологи в моей судьбе». Что вдохновляет Вас на литературный труд?
– Мне уже так много лет, что я спрашиваю себя: а кто ещё вспомнит моих коллег, если не я?..
Да, я отношусь к поколению детей войны. Война началась, когда я только окончила первый класс. Вполне осознанный возраст, чтобы запомнить это лихолетье во всех подробностях.
А что касается моей новой книги, посылом послужил тот факт, что метеорология была одной из первых областей науки, в которой российским женщинам с 1913 года было дано право работать научными сотрудниками наравне с мужчинами. Первые женщины-исследователи, геофизики и метеорологи, были «бестужевками», окончившими Высшие женские Бестужевские курсы в Петербурге. Вот и мне захотелось рассказать о научно-профессиональной деятельности тех своих коллег-женщин, что встретились на моём жизненном пути и остались в памяти на долгие годы. Все они честно и очень эффективно служили метеорологической науке!
Тамара Корнева,
фото Дмитрия Ковшова и из личного архива героини
Материал по теме:
Интервью С.Н. Лапиной «Два города – два университета»
